Мои твиты
- Вс, 15:46: Некролог Адаму Парфри - https://t.co/vouxOLTAPv
- Вс, 21:17: Александру Тверскому надо выпустить свою криптовалюту "тверкоин".
Category was added automatically. Read all entries about "финансы".
Опыт Греции рассказал нам многое не только о политике и экономике, но и об образе мышления многих наших соотечественников.
Если объяснить на пальцах греческую ситуацию, то получается такая вот история: как-то раз в одну южную страну пришел странствующий торговец, продававший красивую блестящую хуйню. И все жители захотели красивую блестящую хуйню, потому что с ней живется куда лучше и счастливее, чем без нее, и детям, и старикам. Но у них не было денег. И тогда торговец сказал: а зато у меня есть, давайте я займу деньги, вы купите блестящую хуйню, а деньги отдадите попозже. А потом пришел другой торговец, продававший жужжащую хуйню. И предложил то же самое. А потом третий предложишь бряцающую хуйню, а четвертый — звенящую, и все они казались такими убедительными, и люди так всего этого хотели, что они покупали и покупали. Да и не могли они не покупать, потому что тогда торговцы вообще перестали бы к ним ездить и вся экономика этой воображаемой страны бы рухнула.
Ну, а потом, когда пришла пора платить долги, торговцы поняли, что денег в той стране не появилось, и перепродали все долговые обязательства крупному и влиятельному ростовщику, который теперь теперь требует всю эту блестящую, жужжащую и бряцающую хуйню назад, причем с процентами. А денег нет, потому что покупать торговцы ничего в последнее время покупать не спешат и туристов тоже не видно. Жители страны посылают ростовщика подальше и избирают своим правителем местного клоуна, который обещает решить все их проблемы, но оказавшись у власти понимает, что решения особого нет. Клоун развлекает всех фокусами и кланяется, левые интеллектуалы всего мира в восторге, но к решению проблем это ничуть не приближает — ростовщик вполне может переломать ноги, причем не клоуну, а всей стране. Можно обратиться к живущему неподалеку бандиту, у которого с ростовщиком давние счеты, но тот как раз допился до белой горячки, бегает по району и стреляет в прохожих — получить от него вменяемую помощь — проблематично.
А вот основные выводы:
Когда-то это может стать статьёй, а может и не стать — на эту тему и так немало написано. Тем не менее, набросаю основные тезисы.
Одним из важных атрибутов современного капитализма является его тотальность.
Неоднократно приходится слышать о «советском» или «европейском» социализме (как от их противников, так и от сторонников). Популярна и нелепая тенденция называть строй в постсоветских республиках «нео-феодализмом». Восточные диктатуры противопоставляются капитализму. Совсем уж безумцы говорят о каком-то «либертарианстве» или даже «анархии» в Сомали.
Но сама постановка вопроса «ну как вам живется при капитализме?» совершенно нелепа. Не только мое поколение, но и поколения моих родителей и дедов никогда не жили НЕ при капитализме.
Выделять в разных странах различные экономические формации было можно около века назад. До того, как технический прогресс сделал глобализацию абсолютной. Сегодня существуют единые правила игры для всех. Даже те, кто в эту игру играть не хотят, всё равно втянуты в неё против воли.
Исключением принято считать изолированную Северную Корею, но и она вынуждена приторговывать как товарами, так и рабочей силой.
Капитализм часто ошибочно приравнивают к «демократии» или «либерализму» — это не корректно. Либеральный дискурс хоть и является сегодня доминирующим, но, как показывают примеры латиноамериканских хунт и европейских фашистских режимов (напомню, что в Португалии, Испании, Греции фашизм держался до 70-х годов прошлого века) — иногда капитализму в защитных целях выгодно принять более авторитарную форму. Одно из самых могущественных капиталистических государств сегодня — Китай. Он и вовсе рядится в социалистические одежды.
Капитализм — это не «равенство возможностей» и не «свобода предпринимательства». И то, и другое может ему сопутствовать в определённом историческом и политическом контексте, а может отвергаться. Крупный бизнес уничтожает мелкий, а там где он сохраняется, он всё равно оказывается вписан в экономические расклады определённые корпорациями, является не более чем автономным дополнением к ним. И это не злая воля олигархов — это предельно-рациональная логика капитализма.
Капитализм — это не свободный рынок. Свободного рынка вообще не существует, это миф. Любая крупная компания занимается планированием производства. А сегодня она не только откликается на требования рынка, она искусственно создаёт их посредством рекламы. По сути, разница между советской и западными моделями заключена только лишь в форме планирования.
Капитализм — это не «торжество закона». Капиталистическая экономика вполне может быть теневой, она может скрываться от государства или даже противостоять ему. Наркобизнес или проституция — это абсолютно капиталистические явления, которые находятся в симбиозе с государством, даже когда борьба против них принимает вооруженную форму (как в Колумбии или Афганистане).
Капитализм — это стремление к извлечению прибыли, которое предполагает постоянный рост производства и экономики в целом, поиск (сегодня уже скорее не поиск, а создание) новых рынков сбыта. При этом важно понимать, что это стремление — не чья-то злая воля, не желание группки буржуев-угнетателей (об этом чуть позже напишу отдельно). Это социальная инерция. Неуправляемый механизм, который способен двигаться только вперед и вниз, постоянно ускоряясь и наматывая на свои колёса всё, что окажется на пути.
Не следует тешить себя тем, что «мы живём не при настоящем капитализме».
Никакого «более настоящего» капитализма не существует.
При всех личных симпатиях к Сергею Смирнову и Павлу Пряникову считаю необходимым написать текст с критикой даже не столько программы «Блока Евросоциалистов», сколько самой концепции «евросоциализма». Искренне надеюсь, что она будет услышана, Сергей и Павел — это те люди, которых я хотел бы видеть в Координационном Совете, но выразить поддержку их блоку с его текущей программой не могу по идейным соображениям.
Это слово может таить в себе различные варианты трактовки: социализм на территории Европы, социализм лишь для европейцев, или же некий особый европейский путь к социализму. Первый вариант не будем рассматривать как самоочевидный: проживая в Европе и исповедуя левые взгляды мы все неизбежно являемся «евросоциалистами».
А вот на втором и третьем вариантах остановимся подробнее, тем более, что оба они находят своё отражение в программе Павла Пряникова, ставшей позже и программой всего евросоциалистического блока.
http://ttolk.ru/?p=12852
От социал-демократии к социал-фашизму
Говоря о европейском социальном государстве мы, как правило, имеем ввиду скандинавские страны и Германию, в какой-то мере — докризисную Грецию. Куда меньше это определение применимо к Италии или, например, Франции. Идеальным примером европейского социализма принято считать сытую и демократичную Швецию, именно об этой модели мечтал Горбачёв затевая модернизацию и перестройку тоталитарного советского госкапитализма. Его мечты не стали явью, обернувшись приходом Ельцина и гайдаро-чубайса, массовым обнищанием народа и неолиберальной, а вспоследствии и неоконсервативной реакцией. Но могли ли эти мечты сбыться в принципе? Может ли Россия (или любая другая постсоветская республика) в 2012 году повторить путь Швеции? Или даже чуть по-другому: стоит ли России повторять путь Швеции и куда приведёт этот путь сегодня?
Социал-демократия в своём экономическом базисе очень близка к фашизму. Это не ругательство, а более-менее нейтральный политический термин. В основе лежит идея корпоративизма, классового мира между капиталом и наёмными работниками. Социальное расслоение держится в узде благодаря патерналистской роли государства. Если фашизм добивается этого результата кнутом, то эсдеки предпочитают пряник. До тех пор, пока они могут это себе позволить.
А предпосылки к этому долгое время существовали. В 70-е многим новым левым теоретикам казалось, что общество всеобщего достатка будет существовать вечно. Корпоративная экономика, сочетающая в себе плановые и рыночные элементы в течение определённого периода времени оказывается более эффективной и конкурентоспособной, чем плановый госкап по советскому образцу или же дикий неконтролируемый рынок 90-х.
Проблема в том, что производство при социал-демократии (как, собственно, и при фашизме) продолжает существовать и развиваться по вполне капиталистическим законам, а это значит, что оно подвержено той же логике перманентного кризиса и снижения нормы прибыли. Социал-демократия — это не лечение болезни, а временное купирование боли. Но если не бороться с причиной, то рано или поздно боль пробьётся через все анестетики, и тогда-то скрутит по-настоящему.
Это и происходит сегодня в Греции. Когда пряники заканчиваются, социал-демократам (или их наследникам) не остаётся ничего иного кроме как взяться за кнут. Им на смену приходят либо откровенные фашисты, либо неолибералы, либо неолибералы и фашисты работающие в связке. Швеция, имеющая куда больший запас прочности, ещё держится в рамках приличия, но и там социальные блага за последние 15-20 лет изрядно сократились, а разрыв между бедными и богатыми существенно вырос. Власть и криминализированный бизнес давит на радикальные профсоюзы, к примеру на синдикалистов из SAC. Схожую тенденцию мы можем наблюдать в Германии и других странах “евросоциализма”. Реформы за которые мы клеймим своих правителей в России и в Украине — во многом калька с европейских реформ. И это касается как экономики, так и попыток контроля информационного пространства, преследования за мыслепреступления. Понятие “экстремизм” — не изобретение путинской охранки, оно пришло к нам с Запада.
Мы не можем вернуться в прошлое и стать Германией или Швецией 70-х. Экономика любого государства сейчас как никогда прежде интегрирована в глобальный контекст, а он уже необратимо изменился. Кейнсианство больше не работает, государства вынуждены прибегать к режиму жесткой экономии. Мы не можем попробовать пирог социально-капиталистического государства, он уже съеден, остались лишь крошки. И задача левых сегодня — не вылизывать тарелки, а бить их и переворачивать стол. Чем они прямо сейчас с переменным успехом и занимаются в Греции и Испании.
Нужно заметить, что значение терминов за последний век изрядно сместилось вправо. Социал-демократическая Партия Германии сегодня — это не те социал-демократы, которые были в начале и даже в середине XX века, скорее их следует отнести к центристам. Социал-демократы в изначальном смысле — это как раз почему-то считающиеся у нас “радикалами” Die Linke или греческая Сириза.
Рекомендуется для чтения статья «Социализм которого не было» Дмитрия Мирончука.
В ленте фейсбука не первую неделю мелькает забавный комикс.
Эту картинку, как правило, репостят без комментариев, упуская один весьма интересный момент: реформы, имевшие место до 70-х включительно, носили позитивный для социальной сферы характер. А те реформы, которые происходят сейчас, так или иначе, по всему миру, носят негативный для социальной сферы характер и служат интересам как раз крупного капитала. Тенденция наметившаяся ещё в 80-е и усиливающаяся со временем. Так что в последнем кадре негативное утверждение следовало бы заменить на позитивное — «нам нужен новый закон о труде, иначе экономика обречена!» (по крайней мере для европейских реалий — точно). И ведь не поспоришь.
Эпоха «реформ» в позитивном смысле закончилась, будущее лишь за неолиберальными «деформами». Или за апокалиптичным сломом всей финансовой системы, которого левые, собственно говоря, и должны добиваться. Социал-демократическая идеология примирения и компромисса достигла своего предела прочности и уткнулась в стену. Чтобы двигаться вперёд, эту стену придётся разрушить.
Автор же, осознанно или неосознанно, поддерживает ошибочное социал-демократическое представление о «жадных капиталистах», которых можно немного подвинуть, не уничтожая крупный капитал как явление и избегая глобальных потрясений. Нельзя. Так что персонажи комикса плачут вполне по делу.